Деревня Оборино и село Озёрки (из книги «Наш родной Вешкаймский край») / 1 Января 1685 / История Ульяновска / Годы и люди

ОБОРИНО – бывшая деревня Карсунской, Анненковской волости Карсунского уезда Симбирской губернии, затем – Ховринского сельсовета. Была расположена в живописной местности в 2 км от села Ховрино на правом берегу реки Барыш. С 2000 г. население отсутствует.

Это селение возникло в конце XVII в. В 1685–1686 гг. в сельце Оборино имелись земля и сенные покосы помещиков-синбирян Тимофея и Семиона Обориных, от которых оно и получило своё название.

В 1859 г. в деревне Оборино – 50 дворов, 228 душ мужского и 232 женского пола, в том числе 46 дворов принадлежало помещику Е.П. Маркъяновичу. 68 крестьянских тягол находились на издольщине и 12 – на оброке и барщине.

История этой небольшой деревни интересна прежде всего тем, что в XIX – начале XX вв. здесь действовали предприятия и заведения, каких не было в других сёлах.

«В Карсунском уезде, – отмечал в 1860-х гг. А.О. Липинский, – сжжением извести в огромных размерах занимаются в селе Оборине и в деревне Ермоловке. Сюда присылают за известью вёрст за сто». Здесь же, в Оборине, имелись целых 3 кожевенных заведения, в том числе по выделке яловой кожи и хрома.

В конце XIX в. при сельце Оборино находился довольно крупный винокуренный завод, принадлежавший дворянину Н.П. Маркъяновичу. Как видно из отчёта помощника надзирателя 1-го округа Симбирского акцизного управления М.И. Иванова, предприятие действовало «осенью, зимой и ранней весной, а в остальное время года... никаких работ, кроме исправлений к следующему винокурению, не производится».

«На Оборинском заводе, – писал тот проверяющий, – рабочих ставит подрядчик и получает от заведующей конторы за каждого работника по 6 руб. в месяц, сам же платит рабочему от 3 руб. 50 коп. до 4 руб. 50 коп. в месяц, причём подрядчик их продовольствует... Помещение для рабочих находится в 50 сажениях от завода, почти холодное по причине дурного устройства зданий и печи в нём. Рабочие ходят туда только для обеда и ужина, а остальное от работы время проводят на заводском паровике, находящемся в холодном помещении. На этом паровике рабочие отдыхают и сушат своё, почти постоянно мокрое, платье».

В 1911 г. на заводе (им владели наследники помещика В.Ф. Андронова) 46 рабочих за 165 рабочих дней произвели 62251,3 ведра продукции. Он считался самым крупным по производительности среди остальных винзаводов на территории нынешнего Вешкаймского района, включая и родионовские заводы.

У того же помещика Н.П. Маркъяновича в сельце в 1904 г. действовали «завод тяжеловозных лошадей», состоявший из 50 кобыл и 6 жеребцов, а также лесопилка и мукомольная мельница на реке Барыш. Все заведения и предприятия приносили предприимчивому владельцу большие доходы, во всю используя дармовое сырьё и не менее дармовую рабочую силу.

В июне 1906 г. помещик Маркъянович распорядился уволить с работы трёх молодых оборинских батраков – Н.П. Маньшина, А.П. Фомичёва и А.С. Игнатьева. Возмущённые крестьяне пришли толпой к хозяину и потребовали от него рассчитать всех посторонних рабочих и служащих, угрожая «насильственными вооружёнными мерами», как сказано в документе. «Опасаясь вредных последствий вооружённой толпы, – докладывал в Симбирск уездный исправник, – все рабочие и служащие принуждены были со своими семьями выехать из экономии. Главари беспорядка Маньшин, Фомичёв, Игнатьев арестованы. Ведётся дознание. Принимаются другие меры по наведению порядка».

В начале июля исправник сообщал, что «после успокоения волнений часть рабочих и служащих вернулись к Маркъяновичу, но без семей из опасения новых неприятностей со стороны крестьян». Судебный следователь квалифицировал вину крестьян как сельскохозяйственную забастовку и отпустил их до суда под залог в 100 рублей за каждого. Но жандармское начальство засадило оборинцев в симбирскую тюрьму, обвинив их в «посягательстве на устои самодержавного государства», оформив всех троих на двухгодичную административную высылку. Однако даже министерство внутренних дел не утвердило эти действия ретивых симбирских жандармов.

«В ночь на 25 апреля (1907. – В.В.), – сообщал губернатору исправник, – в экономии Маркъяновича при д. Обориной от поджогов произошёл большой пожар. Сгорели барский дом, скотный двор и другие постройки. Во время пожара произошли беспорядки, местные крестьяне побили окна в оставшихся помещениях и рамы в парниках. Убытки большие, подсчитываются. Виновные не пойманы».

В 1910 г. в деревне – 75 дворов крестьян бывшего помещика Маркъяновича (457 человек). 68 хозяйств имели в среднем по 3,5 десятины земли на каждое, причём 52 из них засевали менее 4 десятин, 13 – от 4 до 10 и лишь 3 двора – свыше 10 десятин. Один плуг приходился почти на 14 дворов. Не имели лошадей 35 хозяйств, коров – 19, а земли – 7. Здесь числились 32 сапожника, 5 валяльщиков тёплой обуви, 6 сельхозрабочих и трое портных.

В 1913 г. в деревне имелись школа, конный и винокуренный заводы.

Осенью 1920 г. здесь силами артели сапожников была пущена в эксплуатацию небольшая по мощности «установка электрического освещения» (по примеру с. Ховрино).

К 1926 г. число дворов в Оборине возросло до 92, а жителей – до 504 и имелась своя школа первой ступени.

В 1930 г. в деревне был организован колхоз «Большая степь», который в 1950 г. вошёл в состав соседнего колхоза имени Хрущёва (позднее – «Родина», «Восток»). В 1930 г. был раскулачен и сослан на спецпоселение крестьянин Н.П. Маньшин (не тот ли самый, кто в 1906 г. активно выступал против местного помещика?), в 1937 г. незаконно лишились свободы портной В.И. Илюшин (на 10 лет) и пастух М.Ф. Старостин (на 8 лет).

С Великой Отечественной войны домой не вернулись 20 оборинцев (их имена увековечены на страницах областной Книги Памяти).

В деревне родился В.Н. Грязнов, «поведения хорошего, по профессии фотограф», имевший свою фотомастерскую в Симбирске на Чебоксарской улице в доме №10, принадлежавшем Наумовой. Судьба этого известного симбирского фотомастера, по мнению ульяновского учёного-краеведа С.Л. Сытина, автора фотоальбома «Симбирск глазами фотографов и историка» (Ульяновск, 1999, стр.15), «требует дополнительного изучения».

Здесь же родился Леонид Иванович Яковлев – крупный учёный, доктор исторических наук, заведующий кафедрой одного из московских вузов, член ВАКа, руководитель главной архивной службы СССР. Он окончил в родной деревне начальную школу, а в Карсуне – училище механизации сельского хозяйства (по сведениям В.П. Мошковой).

ОЗЁРКИ – село Вешкаймского городского поселения, бывшей Каргинской, затем Вешкаймской волости Карсунского уезда Симбирской губернии. Население в 2000 г. – 290 человек, в 2014 г. – 113 человек, русские.

Расположено в 7 км к юго-западу от райцентра и в 9 км к юго-востоку от с. Вешкайма в залесённой местности. В окрестностях – месторождение опок и диатомита мощностью до 18 метров.

Это селение, как и одноименные населённые пункты в Кузоватовском и Чердаклинском районах Ульяновской области, по мнению профессора В.Ф. Барашкова, названо «по местности, богатой котлованами с водой – небольшими озёрами».

Когда и в связи с чем возникло село и кто были его первые жители, сведений в литературе нет. По словам П.Д. Дорогойченко, в селе Озёрки и деревне Рёбровка жители запомнили предание о том, что «их далёкие предки были обменены на породистых собак».

В 1859 г. в помещичьей деревне Озёрки, расположенной «при суходоле», числился 31 двор с населением 252 человека. Своей церкви здесь не было, позднее церковный приход откроется в с. Сурки, на расстоянии 8 вёрст.

В 1910 г. численность дворов в сельце Озёрки, «при озере», увеличилось до 95, а населения – всего до 292 человека, в том числе грамотных мужчин значилось 84, а женщин – ни одной. 89 крестьянских хозяйств бывших помещиков Волковых и Бобоедова имели в среднем по 10 десятин пашни на каждое, однако 31 хозяйство засевало менее чем по 4 десятины, 45 – от 4 до 10 и 13 хозяйств – по 10 и более десятин. На всё сельцо – 19 плугов. 6 дворов были безземельные, 26 – безлошадные и 11 – безкоровные. Здесь имелись 21 плотник, 9 каменщиков, 8 пастухов, 15 скупщиков и торговцев скотом и хлебом, 6 сельхозрабочих, 3 рабочих железной дороги, по одному слесарю и пчеловоду.

«Урожаи были скудные, – вспоминал местный старожил А.Ф. Матвеев, – своего хлеба крестьянам хватало лишь до половины зимы. Арендовали земли у помещиков Пановых и Бутровых. В полном достатке жил в Озёрках лишь купец П.И. Митрофанов. Он во всей округе закупал скот и вагонами отвозил в Москву. Земля была у всех маломощных крестьян песок, глина да камень. Пуд посеял – два пуда собрал. Так и жили впроголодь, ходили в лаптях да в самотканых армяках. Сеяли коноплю, пряли кудель, ткали грубый холст для одежды. Одним словом, не жизнь была, а каторга».

В 1913 г. в сельце – 104 двора, 492 жителя и собственная церковноприходская школа. В 1926 г. дворов стало 139, а жителей – 800 человек, была школа первой ступени, поблизости находилась полуказарма на 61-й версте (6 дворов, 13 человек) и железнодорожная будка на 55-й версте (1 двор, 7 человек) линии Симбирск – Инза.

В 1929 г. в Озёрках был создан один из первых в округе колхоз «Красный маяк». Сначала в него вступили 19 бедняцких хозяйств, а через год – всё селение. Крестьяне свезли на общественный двор плуги и бороны, обобществили лошадей, и только на второй год началась коллективная жизнь, причём урожаи на истощённой десятилетиями земле оставались низкими. Весной 1958 г. на сельхозугодьях здешнего и соседних колхозов был образован крупный совхоз «Вешкаймский», а затем – СХПК «Озёрный». В 1931 г. – 156 дворов и 890 жителей.

Семь озёрцев подверглись незаконным политическим репрессиям: в 1929 г. был выслан на 3 года на Южный Урал крестьянин В.Е. Абрамов, в 1930 г. раскулачили, лишили имущества и выслали на спецпоселение крестьянина С.И. Борисова, в 1937 г. расстреляли крестьян Л.Е. Николаева, М.В. Январёва и рабочего лесхоза П.С. Карасёва, к 10 годам лишения свободы приговорили крестьянина М.З.Тимонина и бригадира участка Куйбышевской железной дороги Н.И. Иевлева. Около 100 жителей села не вернулись домой с Великой Отечественной войны (их имена занесены в областную Книгу Памяти). Уважением детей и родителей пользовалась учительница химии, биологии и географии здешней школы Александра Ивановна Бадяева, по стопам которой пошли дочь Елена и сын Денис.

Ныне здесь нет ни производства, ни школы и детсада, ни клуба и библиотеки. Селение на грани исчезновения.

Темы: Деревня